[Astera Orey]

Прогулялась по старым записям, вспомнила, что недовкинула по СВТОРу, потому что не придумала куда лол. Ну пусть теперь здесь лежит, а то я опять на год забуду

Снапшот из КОТФЕ, глава 1: ситх-воин, Вишейт

– Склонись передо мной.
Человек из плоти и крови произносит эти слова, но ты уже видел подобных ему на Воссе и Зиосте, ты чуешь единое знакомое присутствие, как хороший пес чует хозяина. Ты слышишь голос внутри себя; он есть воплощенная власть и воплощенная многоликая бездна, и ты – ее продолжение.
Склонись передо мной.
И ты безмолвно опускаешься на колени перед человеком с чужим лицом и чужим именем, перед человеком, только что легко уничтожившим, возможно, сильнейшего из темных владык Империи. И это самое естественное, что ты можешь сделать.
Он, здесь и сейчас решивший назваться Валкорионом, едва заметно улыбается уголком рта.
Ты знаешь его подлинное имя.
– Мой лорд император…
Его сила безжалостно захлестывает собой, и с ней приходят боль, будто каждый нерв в твоем теле кричит в безумной агонии, и приходит темно-серая пелена, будто ты ослеп и никогда больше не сможешь видеть.
– …на все воля твоя.
Но принявшему имя Гнева Императора не должно испытывать страх.

Потому что даже когда сила выжигает тебе гортань и трахею – ты говоришь его голосом.
голосом каждого живого существа во вселенной
Потому что даже когда сила, словно кислотой, выедает тебе сетчатку – ты видишь его глазами.
и расстояние и материя и время больше не являются преградой
Потому что когда твое тело предает тебя, когда вены истончаются и лопаются, когда, словно вода на огне, закипает кровь – это его сила воскрешает тебя, и держит, и позволяет жить.
и смертность – удел других

Потому что он становится тобой.


"Танец" (Сайфер-9 и леди Каллиг, коктейли, танцы, первая встреча)

Мечущиеся пятна прожекторов слепили глаза, тяжелый навязчивый ритм музыки забивался в уши, отдавался пульсацией где-то под ребрами. Люди и экзоты смешались в единую массу полуобнаженных и распаленных тел – в нескольких шагах от столика заманчиво извивалась тви’лека, из всей одежды на ней были лишь длинные бусы, яркие резкие капли алого на светло-голубой коже.
Поймав его взгляд, она скользнула ближе, наклонилась, жадно и призывно качнув блестящими от искусственного лака сосками. Голос у нее был хриплый и тягучий:
– Офицер желает танец?
Он, одетый в темно-серую имперскую форму, неторопливо окинул ее взглядом – оценивающе, снизу вверх, с едва заметной долей брезгливости, как смотрят не на женщину – на скот. Отозвался равнодушно:
– Желает. Но не с тобой.
Отставил бокал, поднялся.
В назойливо-громкие вскрики музыки, больше напоминавшие предродовую агонию, ворвались резкие чистые звуки; он мгновенно узнал ритм, восьмерку, чуть задержанную на последнем такте. Измененный и перековерканный, но все еще живой танец имперских аристократических родов.
Столик в полутемном углу зала он заприметил давно – и невысокую женщину за ним. Темные волосы, уложенные в небрежный пучок, особый покрой платья, что был бы намного более уместен в салонах Каас-Сити, чем в подпольной кантине луны контрабандистов.
И взгляд, по которому отличают способных повелевать.
…два-три, пять-семь, восемь-задержка-и…
Женщина обернулась, когда он остановился рядом, наклонил голову, как учил бесстрастный этикет; ровная спина, безупречная выправка.
– Капитан Элиас Кайгер, – протянул затянутую в перчатку руку, приглашая. – Окажите мне честь, мой лорд.
Она рассматривала его несколько секунд; в серых глазах мелькнуло удивление, и это равно могло закончиться вспыхнувшим через грудную клетку алым лучом или электрическим разрядом, от которого мучительным спазмом пережимает диафрагму. Привилегия ситхов – непредсказуемость и вседозволенность, каждое слово, как шаг по минному полю.
Но и это можно просчитать.
Узкая ладонь легла в его.
– Это смелость или безумие, капитан? – голос ее был вкрадчивым шелестом. Рука легла на плечо чуть дальше положенного, тонкие пальцы с едва ощутимым нажимом провели вверх по незащищенной шее к затылку, дразняще коснулись волос. – Думаете, справитесь?
Они развернулись в променад – резко, в три коротких стремительных шага. Кайгер, усмехнувшись краем рта, привлек ее к себе, наклонился ближе, вынуждая изогнуться, уступая.
– В танце ведет мужчина, мой лорд.
Она фыркнула надменно, но подалась, вытянулась на цыпочках, позволяя ему провести обводку. Кайгер бегло оглядел зал, бесцеремонно оттеснил спиной и локтем двух размалеванных забраков – шоссе с последующим выходом требовали открытого свободного пространства.
(три скрытых камеры, две по углам навесной ложи, одна, подвижная, под ярким рекламным щитом)
…два-три, пять-семь…
– Неплохо, капитан.
Он поймал чужой взгляд, насмешливый и пронзительно-острый. Музыка дала задержку для вдоха; ситх откинулась на подставленную руку, изогнулась тягуче и плавно. Острое колено нарочито медленно прошлось вверх по его бедру, воздух горячо сгустился вокруг и кольнул легкой статикой.
Кайгер улыбнулся чуть заметно, скользнул ладонью по обнажившейся коже, принимая и отвечая – от голени до узкой изящной щиколотки, с легким нажимом обвел выступающую косточку. Спина под его ладонью на мгновение напряглась, он почти сразу же уступил, выводя из перемены в неторопливую прогулку – пять шагов по линии танца, разворот.
(четыре гаморреанца-охранника в ложе, одна турель рядом с прожектором – не прицелиться, слишком велик риск промаха)
– Всего лишь неплохо, мой лорд?
Она сверкнула глазами, но не зло, скорее, с азартом – музыка наращивала ритм. Прожекторы у потолка попеременно вспыхивали огненным и алым, пятна света метались по залу, аляповатыми кляксами оседали на лицах и одежде. Пол был липкий от разлитой на нем в очередной раз дряни, резко пахло животным потом, мускусом, алкоголем и спайсом.
И еще – почти неуловимо – озоном, опасностью и охотой.
…семь, восемь-задержка-и, раз…
Полный разворот, еще один, еще, они едва успели в такт – ситх отклонилась вправо, вывернувшись из поддержки, не то улыбнулась, не то оскалилась и быстро отступила назад. Танец позволял импровизацию, Кайгер сощурился, догнал ее в три быстрых шага, перехватил тонкое запястье и выше – ладонь к ладони, властно и уверенно. Развернул лицом к себе: она беззвучно засмеялась, пальцы острыми иглами кольнула статика.
Он молча усмехнулся в ответ.
Музыка вскинулась в крещендо, яростно и надрывно, запульсировала и зажглась прямо под кожей. Не разрывая объятия, Кайгер скользнул ладонью по краю глубокого выреза на спине, с легким нажимом огладил выступающие позвонки – кожа ее была гладкой и горячей. Ситх выгнулась, подаваясь, они закружились в рондо, бедро к бедру – слишком близкая, слишком непредсказуемая, слишком опасная позиция для не привыкших друг к другу партнеров.
…два-три, пять-семь…
Серые глаза смотрели требовательно и насмешливо – Кайгер удержал взгляд и на вскрикнувшем почти в ультразвуке аккорде вывел их из связки.
…восемь-задержка…
Ситх откинула голову, приняв поддержку и жадно глотая воздух, он наклонился к ней, следом, ближе, почти коснувшись губами беззащитной ямки на шее. Тонкие пальцы зарылись в его волосы, он чувствовал, как под кожей горячо бьется пульс, как двоится эхом – чужой и его собственный.
– Прошу простить, мой лорд, – одними губами произнес Кайгер. – Мне придется немного пошуметь.
…и…
Спрятанный в рукаве мундира бластер, крошка по сравнению со стандартными боевыми, лег в ладонь легко и привычно; Кайгер выстрелил дважды, почти не целясь, так быстро, что выстрелы слились в один. Распрямился рывком, развернулся, закрывая собой партнершу, выстрелил снова – один из гаморреанцев завизжал, харкая кровью, перевалился через парапет, тяжело свалился вниз. Толстый череп хрустнул, как яичная скорлупа, правая рука вывернулась неестественно и жутко.
Кажется, подумал Кайгер, он испортил даме вечер.
Музыка продолжала греметь, забивая равно выстрелы и крики боли; блики света, обезумев, метались по залу – алый, синий, алый – растекались по полу кровью.
Ситх засмеялась хрипло, все еще не выскользнув из объятия, с пальцев ее сорвались ветвистые разряды, обожгли шею. Взвыл и задергался марионеткой второй из охранников, задыхаясь и царапая грудь; Кайгер несколько раз выстрелил в перезаряжавшуюся турель и забросил в ложу небольшой диск.
…раз-два-три..
Взрыв выкрасил все в пронзительно-белый.
Он успел развернуться, прежде чем ударная волна горячо толкнула в спину, и они не удержались на ногах, упали на колени.
Замерли.
Едва различимо шумели разбитые в хлам динамики.
– Имперская разведка, – хрипло произнес Кайгер, – выражает вам благодарность за содействие, мой лорд.
Он поднялся, пошатнувшись, плечо отчетливо ныло. Учтиво протянул руку, и ситх почему-то приняла, усмехнувшись краем рта; ее платье и его мундир были покрыты пылью и белым крошевом известки. Впрочем, преимущества темного цвета все равно были неоспоримы – по крайней мере, известка выглядит чуть более прилично, чем размазанная по броне кровь.
Этикет требовал завершить танец, и Кайгер склонился, коснувшись губами тонкой женственной руки.
– Вы всегда так танцуете, капитан? – задумчиво поинтересовалась ситх.
Стены над ложей, где разорвалась граната, были в алых потеках и все забрызганы липкими ошметками плоти и внутренностей. Кайгеру показалось, что он видит кусок чьей-то ноги, но полной уверенности у него не было. Люди и экзоты, кто еще был в состоянии передвигаться и чей мозг еще не полностью был выжран спайсом, тихо поскуливая, жались к противоположной стене.
– Случается, мой лорд, – бесстрастно отозвался Кайгер.
Спрятал бластер, в силу особенностей размера, зарядов того хватало лишь на три-четыре выстрела. «Элиас Кайгер» – имя, которое он использовал, работая под прикрытием, после этой крайне громкой операции можно было смело вычеркнуть из полезных активов. Не слишком гладко, но так или иначе цель была ликвидирована, а санкционированную штабом демонстрацию силы забудут не скоро.
Ситх хмыкнула, легко пробежалась кончиками пальцев по лацкану его мундира.
– Что же, капитан, – насмешливо бросила она, отворачиваясь, – если вам еще раз будет нужна партнерша, найдите Каллиг.


"Их прощальный поклон" (стихотрибут всем, кто умеет играть руками)

Трус не вступит в подобный спор, но
если злость превышает норму,
и осталась потребность в шторме,
чести, вызове и борьбе —
всех солдат ожидает борт, и
там задачи иного сорта
для таких, нетерпимых, гордых —
алый маркер на PvP.

Там ты насмерть с командой связан,
там все будет понятно сразу —
сможешь ли выполнять приказы,
не отступишь ли от руля.
Там чертовски не любят нубов
и порой посылают грубо;
но ты видишь, идёт на убыль
щит у вражьего корабля!

Докажи же, кто ты на деле.
Полминуты — держать турели!
Алым мечется круг прицела;
пять на mid’e, defend asap.
Там команда прикроет спину;
нет победы наполовину —
если это твоя доктрина,
значит, главное знаешь сам.

Если ты подустал от лажи,
лицемерия и поблажек,
вызов брось — и дуэль покажет,
кто останется на тропе.
И когда всё уже на грани,
будет правда, что не обманет:
горделивый победный баннер,
алый маркер на PvP.