[Astera Orey]

Забыла вбросить. Писалось по теме "тень" из Питера Пэна, но для понимания огрызочка очень нужно знать, кто такой Теодор-Христиан, и что за беда бедовая у него была в жизни )

17.05.2017 в 15:12

Пишет  распиши писало:

распиши писало 2017 | тур 4: проза
Автор: Astera Orey
Тур: тур 4, «Неверлэнд»
Название: Тень
Тема: Тень
Вид работы: проза
Сеттинг: "Питер Пэн", кроссовер с "Тень или Может быть все обойдется"
Персонажи: Пэн Питер, Теодор-Христиан
Размер: драббл, 577 слов

– Здесь все очень странно, знаете? – негромко сказал Пэн. Огляделся по сторонам, нерешительно коснулся ладошкой изгиба чугунной решетки Хайд-парка, словно кошку приласкал. – Вроде бы по-настоящему, и в то же время понарошку. Странно.
Мужчина, неторопливо шедший рядом с ним, с едва заметной усмешкой наклонил голову.
– Просто здесь все, как у людей. Привыкай, мальчик.
Оба они были одеты хорошо и до забавного похоже, в неброские темные костюмы из тех, что подобают джентльменам; лишь в руках у старшего была трость из дорогого дерева с простым округлым набалдашником. Случайные прохожие могли бы легко принять их за отца с сыном, если бы каждый раз не отводили взгляды.
Сами того не замечая, конечно же, иначе это было бы оскорблением, а оскорбить джентльмена может только крайне невоспитанный человек. Но просто так уж сложилось, что людям обычно сложно заметить тень.
Обычно Пэна это более чем устраивало, но…
– Я стараюсь, правда, – смущенно сообщил он. – Скажите, сэр, а Питер будет меня искать? Все просто как-то быстро случилось… это нитка уже старая была и порвалась, и…
Все действительно случилось слишком быстро, он едва успел понять, что происходит. Вот Питер летел в облаках, а он привычно спешил за ним по земле – и уже в следующее мгновение Пэн почему-то остановился, замер, смаргивая и оглядываясь, и…
И не увидел рядом Питера.
– Не будет, – спокойно отозвался мужчина, – пока что. Люди не замечают свою тень до тех пор, пока она не начнет им мешать.
Пэн плохо знал взрослых, а здесь, в этом мире, взрослых были целые толпы, они постоянно решали какие-то свои взрослые дела и свои взрослые проблемы. И, что очень его пугало, они точно, точно-точно могли видеть его самого, и некоторые, особо участливые, даже обращались к нему с какими-то вопросами о каких-то родителях. Пэну каждый раз делалось как-то не по себе и он сбегал от таких взрослых куда подальше, растворяясь в полутемных углах и подворотнях.
Только-только попав сюда, он несколько раз пробовал звать Питера, но звать Питера было делом таким же бессмысленным и пустым, как звать облако. Пэн даже не был уверен, заметил ли тот его отсутствие, заигравшись с феями или умчавшись на очередную войну с пиратами.
Пэн не знал, что делать, потому что перед «делать» стояло «принять решение», а этого он еще не умел. И, заблудившийся в этом непонятном взрослом городе, он в самый первый раз ощутил самое настоящее, почти что взрослое отчаяние.
Таким его нашел Теодор-Христиан.
– Но я не собираюсь мешать Питеру! – почти негодующе сказал Пэн. – С чего бы мне ему мешать…
Теодор-Христиан усмехнулся уголком губ.
– Уверен?
Здесь все было слишком странно, подумал Пэн. Потому что, ну, он же Тень Питера, он всегда был с Питером, и ему нравилось вместе с Питером летать по небу и отбирать у птиц еду, и осыпать ничего не подозревающих детей искристой пыльцой фей, улучив момент, когда зазеваются няни. Ему нравилось играть с индейцами и русалками, воевать с пиратами и прятаться от тикающего крокодила, и…
…или нет?
На самом деле, вдруг совершенно спокойно подумал Пэн, он просто терпеть не мог русалок и пиратов.
И отчего-то у него так и не получилось взлететь самому.
– Сэр, – тихо сказал Пэн. – Но ведь я…
– Его Тень, – невозмутимо закончил Теодор-Христиан. – Его полная противоположность. Ты никогда не сможешь быть веселым, непонимающим и бессердечным, мальчик.
В Хайд-парке было непривычно тихо. Не у главных ворот, конечно, а на окраинных аллеях, за Кензингтонскими Садами, куда не забредают ни шумные туристы, ни чрезмерно разговорчивые няни с колясками. Даже солнце пробиралось туда с трудом, едва просачивалось сквозь широкие тяжелые кроны платанов.
Теодор-Христиан задумчиво покрутил в руке трость.
– И ты будешь ненавидеть его за это, – буднично произнес он.